3
марта 2006 Сегодня Света с Лёней снова ложатся в стационар. Врачи приняли
решение начинать новый блок химиотерапии. Видимо, они будут «капать»
химию до тех пор, пока опухоль будет уменьшаться, а затем будем
рассматривать вопрос об операции. А мы с детьми с самого утра едем
в аэропорт, пора домой. Обнялись, расцеловались, и в путь. А Света
с Лёньчиком нам еще долго махали вслед, в окошке были видны их заснеженные
фигурки. Уже при регистрации мы были несказанно удивлены, что наш
рейс летит не в Москву, а сначала во Франкфурт, а уж потом в Москву.
Славный, наверное, городок, но нам домой надо. И не только мы удивились,
а большинство пассажиров, за исключением тех, у кого билет был именно
до Франкфурта (здесь и далее - реклама авиакомпании «Трансаэро»).
Задержка рейса минут на сорок, а затем еще час мы летели в противоположную
от Родины сторону. Как в такую пургу можно посадить самолёт – непонятно,
не только мне, но, видимо, и лётчикам: при посадке шасси так жахнуло
о посадочную полосу, что больше вообще никуда не захотелось лететь.
Выгрузились в аэропорту, говорят он один из самых современных в
мире. Ну что ж, стекло, металл, масштаб – похоже. Объявляют посадку.
4 часа дня. Загружаемся в самолёт, но проходит полчаса, потом час,
а мы всё не взлетаем. Выясняется, что полосу замело, и ее сейчас
будут чистить. Проходит час. Другой. Командир корабля объявляет,
что мы стоим в очереди на обработку самолёта противообледеневающей
жидкостью. Мы пятнадцатые, за нами не занимать! В таком крутом аэропорту
мирового масштаба целых две машины для такой обработки. То есть
скорость обработки – 3-4 самолёта в час. Покормили. Народ хочет
курить! В самолёте нельзя. Открыли дверь на улицу – трапа нет, зато
стоит машина слежения – шпионит, чтобы никто не курил рядом с самолётом.
Штраф 10000 ЕВРО, все снимает камера. Девушка со свободным немецким
спрашивает у полицая разрешения покурить. Он смеется, подначивает
– прыгай, покурим (камера всё это заснимет, а ему пойдет процент
от штрафа). Так народ и томился. Начали выпивать. Сначала люди шныряли
по салону в поисках дармового кофе, потом выяснилось, что водка
тоже в свободном розливе, но спроса, как ни странно, почти не было.
В общем, около 2-х ночи мы все-таки вылетели в Москву. А мой бедный
друг все это время до 7-ми утра встречал нас в аэропорту.
А в это время нашим в стационаре тоже не спалось. Не понравилась
в этот раз Лёньке «химия». И тошнило его, и «крючило». В прошлый
раз нам сразу же за ядовитой гадостью вливали препараты, которые
облегчают ее выведение из организма, поддерживают работу почек,
печени, мочевого пузырика. А в этот раз вливать не спешили. Лёнька
скулил, глазки опухли. Ведь 500 мл-ровая капельница для него так
же огромна, как для нас с вами 50-литровый баллон от кулера. Организму
просто очень нелегко со всем этим справляться. В общем, Света возмутилась,
позвала врача. В эту ночь где-то рядом дежурил русскоговорящий доктор,
сумели объясниться. Он оправдывался, что, мол, все делают по протоколу,
там разброс на вливание – до 8-ми часов. Но получалось, что все
равно задержали минимум на полчаса. Прокапали «поддержку», стало
полегче. В течение дня еще немного Лёнька погоревал, а к вечеру
успокоился. Как раз к вечеру их отпустили домой.
5
марта 2006 В течение двух последующих дней периодически поднималась температура,
«гуляла» туда-сюда. Света собрала сумку, готовая в любую минуту
поехать в клинику. Но обошлось. Малыш развеселился, всё его вокруг
снова радовало. Благодаря возможности звонить по телефонным картам,
мы можем разговаривать по нескольку раз в день. Лёнька тоже рвется
к трубке, тянет за телефонный провод. И вот, наконец, трубка у него
в руках. Пытается заглотить ее целиком, не выходит. Света поправляет
трубку, прислоняет к ушку. Я зову его, вспоминаю все наши прибаутки,
гулилки. И вот, Лёнька восторженно замирает, начинает искать меня
глазами по комнате, оборачивается подзывает. Узнаёт мой голос!
8
марта 2006 В этот день наши, конечно, устроили праздник. Собрались все,
и наши армянские друзья. Шашлык-машлык, застолье, тосты за женщин.
Свете принесли букет, заказанный по интернету из Москвы. Она была
очень рада, в общем, праздник удался. А мы в Москве все свое мужское
внимание сосредоточили на нашей Марусе, она была довольна, что папа
с братом готовят ей особенный завтрак, цветы, подарки всякие. День
прошел не зря!
10
марта 2006 Наши лейкоциты упали почти в два раза, при этом сопротивляемость
бактериальной инфекции почти на нуле. Ну что ж, этого следовало
ожидать: мы и так продержались достаточно долго. Лёнька подкашливает…
Это все не радует, но настроение у него замечательное! Света теперь
не выходит из дома, до интернет-кафе пока не добраться, да и накурено
там так, что и здоровый человек закашляется. Пока это не для нас…
12
марта 2006 Лёнька пополз! Полноценно, на четвереньках! Он сам так этому
обрадовался, что стал что-то приговаривать слогами: «Ба-ба-ба…Ма-ма-ма…Па-па-па..».
Ползает и радостно бормочет. А иногда его приговоры прерываются
радостным дельфиньим криком – цель достигнута, и нужно запихать
ее в рот целиком. Ура! Как только приеду к нашим, сниму этого маленького
пилигрима на камеру. А пока Света придумывает, как получше застелить
комнату всякими ковриками и подстилочками. Всем привет!
Когда Лёне было три месяца у него обнаружили быстроразвивающееся онкологическое заболевание. Тогда потребовалось срочное уточнение предварительного диагноза (по мнению специалистов московского онкоцентра им. Блохина - нейробластома) и неотложное лечение. Однако в российских клиниках из-за затяжных новогодних праздников тогда это было сделать невозможно, и Лёню согласились принять в берлинской клинике Шарите. Благодаря средствам, собранным нашими друзьями, знакомыми и даже совсем незнакомыми людьми, благодаря невероятной теплоте и поддержке многих десятков людей, Лёня со своей мамой Светой смог пройти диагностику и начать лечение. В течение полугода врачи из Шарите лечили химиотерапией сложное и крайне редкое заболевание - меланотическую нейроэктодермальную опухоль новорожденных (Лёня лишь 25-й в мире малыш с подобной локализацией данной опухоли). Летом уже казалось, что врачи достигли успеха, но в сентябре началось новое прогрессирование заболевания. Нашелся хирург в Ганновере, который взялся провести сложнейшую операцию. Мы думали, надеялись, что самое трудное уже позади. Но весной 2007 года врачи обнаружили рецидив заболевания. К сожалению, растущую опухоль сначала приняли за естественные костные процессы во вновь сконструированной челюсти. В июне Лёньке была сделана повторная, еще более сложная операция. Снова восстановление и надежды. После очередной диагностики в конце июля немецкие врачи высказали мнение, что опухолевые клетки по-прежнему присутствуют у Лёника, но уверенности в этом не было. Снимки МРТ в течение нескольких месяцев не могли расшифровать ни специалисты клиники Бурденко в Москве, ни немцы. Болезнь проявила себя только в январе 2008 года. Лёньку госпитализировали в Морозовскую детскую клиническую больницу, где в течение 9-ти месяцев врачи пытались справиться с онкоклетками в центральной нервной системе мальчика (в ликворе).
Родители Лёни, Света и Дима Акимовы, выражают САМУЮ СЕРДЕЧНУЮ
БЛАГОДАРНОСТЬ всем людям, кто участвовали в судьбе нашей семьи в течение этого
трудного времени и помогали Лёне жить!